Агент № 1 - Станислав Струмп-Войткевич

Георгий совершенно не старался распространить или хотя бы поддержать окружающие его имя легенды. Однако все, что он делал, расходилось в тысячах самых различных версий, вырастая в юношеском воображении до вершин героизма. Так, например, он лично отправился на бензосклад при одном из аэродромов только потому, что никому не доверял, когда речь шла о должном применении магнитной бомбы с часовым механизмом. Неумелое использование бомбы могло привести к нежелательным последствиям, а кроме того, секрет взрывателя с часовым механизмом должен был быть сохранен. Поэтому Георгий с двумя студентами, братьями Баркас, Ангелом и Мариносом, и в сопровождении проводника, хорошо знающего местность, отправились к аэродрому. Все прошло довольно гладко — в намеченном месте им удалось пробраться через жидкое проволочное заграждение, застать врасплох караульных, которые довольно небрежно относились к своим обязанностям, и прикрепить бомбы к ближайшей цистерне. Немного страху набрались диверсанты только тогда, когда огромные клубы пламени осветили всю округу и, конечно же, поставили всех на ноги. Все же к полуночи им удалось добраться до города и спокойно разойтись по домам. Диверсия казалась Георгию довольно банальной и несложной, но стоустая молва придала делу необычайный оборот, что еще более подняло популярность Иванова. Его повсеместно считали всемогущим, вездесущим и непобедимым противником оккупантов.

…В июне возвратилась на базу в Саламин немецкая подводная лодка У-81, о чем Георгию немедленно доложили. С ее прибытием обнаружилась довольно интересная деталь — команда У-81 вернулась в удвоенном количестве. Тайное расследование довольно быстро помогло разгадать загадку. Оказалось, что У-81 действовала вместе с подобной же лодкой У-652 в районе Эс-Саллума у африканских берегов, где обе лодки подверглись сильной атаке со стороны английской авиации. Глубинные бомбы так сильно повредили У-652, что пришлось, сняв экипаж, затопить ее.

— И пошел этот плавучий гроб на дно без нас, — радостно сообщали своим девушкам моряки с У-652. Иванов же передал шифровку:

«Поврежденная РАФ У-652 затоплена немцами подле Эс-Саллума 2 июня, команда вернулась на У-81, поздравляю».

Больше всего хотелось Георгию повторить свой подвиг в Скараманга. С некоторым раздражением он узнал, что немцы подняли со дна подбитую лодку У-133 и приступили к ее ремонту. Напрашивался довольно простой вывод: диверсию выгоднее всего совершить именно тогда, когда судно будет готово к выходу в море, как это имело место с «Королем Георгием» или с испанцем «Сан-Исидором». Кроме того, немцы вели себя намного осторожнее и сведения о появлении подводных лодок приходили теперь с запозданием. Георгий в погоне за намеченной дичью уже два раза ездил с «черепахой», но в первый раз, прибыв в указанный ему пункт на побережье, ничего не обнаружил — лодка ушла в море.

— Была она там полдня, чего-то дожидалась, — оправдывался информатор, расстроенный и сам не менее Иванова.

На второй раз ночь оказалась слишком светлой для совершения диверсии. Наконец на помощь Георгию пришла чистая случайность. С «черепахой» в заплечном мешке агент № 1 еще раз направился в Коринф. Он надеялся, что ему все же удастся обмануть бдительность немецкой охраны и прикрепить к железному мосту свою бомбу, часовой механизм которой теперь был поставлен на длительный срок — приблизительно на сто часов. Однако в стороне моста никаких изменений не произошло, поэтому он решил уже возвращаться обратно, как вдруг на спокойных водах залива увидел характерный силуэт подводной лодки: она стояла на створе скалистого мыса Тикхо. Подняв голову, Георгий увидел надвигающиеся тучи — это сулило довольно темную ночь, как нельзя лучше подходящую для исполнения задуманного.

Сумерки застали его среди скал и камней в окрестностях Мегары, где в марте ему удалось так счастливо отделаться от погони. Довольно продолжительное время Георгий сидел не шевелясь, хорошо зная, что с палубы обычно внимательно осматривают берега в бинокли. Наконец, уже в полной темноте, он ступил в воду, вышел на глубину и быстро поплыл, рассекая надвигающиеся волны. Опасный момент должен был наступить где-то минут через двадцать…

Первая задача состояла в том, чтобы правильно определить расстояние, вторая — удержать нужное направление, третья — определить скорость, с которой он плыл. Опытный спортсмен, Георгий, однако, верил в свои силы, а каждая из бьющих в лицо волн подтверждала правильность его движения. Сверившись с часами, Георгий убедился, что теперь он уже находится где-то в непосредственной близости от лодки. Он несколько снизил темп, боясь проплыть за кормой или перед носом лодки. «Было бы шуткой дурного тона, если бы они сейчас вдруг решили отправиться в путь», — с иронией подумал он, и тут же его рука коснулась стальной обшивки. Произошло это настолько неожиданно, что у Георгия взволнованно забилось сердце. Действительно, он очутился где-то возле носа подводной лодки.

Теперь Георгий уже не терял ни секунды и не выбирал наиболее уязвимых мест, он даже не слишком глубоко нырнул. «Черепаха» приклеилась в каком-нибудь метре от ватерлинии под левым торпедным аппаратом, по крайней мере так показалось ему. Георгий настолько был обрадован выпавшей ему удачей, что от волнения потерял ориентировку и почти до самого рассвета не мог найти место, где спрятал свою одежду и корзинку.

На следующий день высланный в окрестности Мегары наблюдатель узнал у рыбаков, что подводная лодка отплыла утром в южном направлении. Наверняка это была У-372, погибшая при загадочных обстоятельствах. Ею Георгий Иванов закончил список своих подводных подвигов в Греции.

После на редкость удачных диверсий в Новом Фалироне и в заливе Элефсис, после того, как благополучно удалось выпутаться из сложного положения на острове Парос после поджога флотилии лодок с бензином и боеприпасами, в деятельности Георгия наступил период некоторого спада. Удача, ранее сопутствовавшая ему, стала изменять. Теперь не все его предприятия проходили с прежним успехом. Так, например, получилось, когда он вторично направился на уже знакомый по прежним диверсиям аэродром. Поехали они втроем: Георгий с корзинкой, в которой динамит был прикрыт листьями салата, бывший полковник Мелас и жокей Валианос. Пробираясь уже в сумерках, они неожиданно наткнулись на офицера итальянских карабинеров в сопровождении двух солдат. Офицер крикнул им, чтобы они остановились. Иванов сделал вид, что не понимает, и пошел прямо на них. Обозлившись, итальянцы подняли крик. Спутники Иванова нерешительно остановились, затем повернули назад. Валианос уже успел подумать о своей матери и жене, как вдруг раздались три выстрела. Оглянувшись, жокей увидел, что итальянский офицер свалился на землю, второй солдат шатается, а третий удирает со всех ног. Георгий был совершенно спокоен и держал раненого под прицелом, но тот уже бросил оружие.